Есть в кладезях «народной» мудрости такие соображения, которые вызывают у меня чувства, примерно описываемые словами «бессильное раздражение». И вплоть до сильной неприязни. В последнюю категорию попадает знаменитое «Чем меньше женщину мы любим...» и вариации на тему. С этим бесполезно спорить, а главное, не нужно, многие подобные утверждения весьма обоснованы и в общем могут считаться верными. И половина печали уже в этом. Вторая — в том, что это принимается, используется как совет по поводу построения отношений, и вовсе не единичный совет, а часть системного подхода, который условно можно назвать практическим. Кроме того, как показывает поиск в Сети, правильно цитируют и, вероятно, с разумом употребляют эти конкретные строки немногие, те, кто хорошо знает, что цитируется. И продолжение помнят. В массе же «тем легче» заменяется на «тем больше», а иногда в угоду ситуации применяется и обратная формулировка: «чем больше..., тем меньше...»

Можно сколько угодно иронизировать по поводу стремления к недостижимому идеалу, рассуждать на темы неэффективности абстрактных разговоров или бросаться ярлыками в духе «тряпка» и «неудачник», моего мнения это не изменяет. Отвращение к практическому подходу в области человеческих отношений укоренилось слишком глубоко — при всей моей любви к эффективности в повседневных и рутинных вещах. Мне кажется, совсем не иметь представления об идеале для человека мыслящего невозможно, а если этот человек сознательно себя ограничивает и не тянется, не сверяет свои чувства и практическое их воплощение с идеалом, он становится немного подлецом. И это уже плохо для него лично, а вовсе не только для людей, с которыми он себя вел, как с вещами.
Игра — это прекрасно, через игру познается мир, но участие в игре должно быть добровольным, и правила для всех игроков должны быть одинаковыми. Кошки-мышки — это неподходящее развлечение в межличностной сфере. При этом вот что один мужчина советует другим (хорошо хоть не женщина — мужчинам): В-третьих — ты должен быть способен уйти от нее в любой момент. И чем больше будет твоя способность уйти от нее, тем меньше ей будет хотеться вашего расставания. И я замкну круг: дело не только в том, что это советуется, но и в том, что это работает. Получается, что наши отношения строятся на страхе, а не на доверии. Много ли можно на этом построить, и счастливы ли люди, если жизнь строится на страхе? Мне кажется, что история предлагает достаточное количество примеров.
Или вот еще, давно выписанная мной цитата, которая и побудила меня писать:

Самый верный способ сделать так, чтобы тебя перестали уважать и ценить… даже просто любить… это — безоговорочно уступить в чём-то существенном, принципиальном. Уступить — и к тому же не выторговать ничего взамен. “Ладно, любимая, прости, забудь, я не прав, пусть будет по-твоему…” И всё. С данного момента любимая становится ещё более любимой — но любящей, сама того поначалу не замечая, быть перестаёт. Начинает переставать. Рассчитывать на благодарность может только прекраснодушный идиот; да, на уровне самых близких, может быть, на какой-то момент благодарности в ответ на уступку действительно становится чуточку больше — но ненадолго. А преданности — меньше. И что характерно — навсегда.

Каково? «Не выторговать»! Не кошки-мышки, так магазин. И сами — товар, и любимого человека оцениваем в том, что может дать, что уступить, а чем придется поступиться нам. Мы любим и дружим по программе, выданной компьютером! И снова печаль в том, что это работает, не из головы же это взял писатель, из жизни. Пусть не всегда — я надеюсь, что не всегда, но как правило работает. То есть отдавать и жертвовать не то чтобы плохо, но для отношений может оказаться смертельно. И ведь кто-то послушает и не станет. Снова-таки исходя из страха, а не из доверия, и уж конечно не из любви.
А я буду стараться не считаться. Никогда не исходить из дурного. Я и дальше буду бить себя по рукам за слишком настойчивые попытки понять (поскольку понять — значит присвоить). Я не буду проверять никого, кроме себя. Не буду рассчитывать. И попробую не бояться. Не бояться — умница, Сильвия. И пусть я только смогу сделать кого-то счастливым — на три дня, на месяц, на полгода — неважно, как сильно печалиться буду я сам. Этого будет достаточно, чтобы оправдать путь бегущего во мраке.

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Они в равной мере и рабы, и господа друг другу, и с непреоборимой свободой взаимно оказывают один перед другим совершенное рабство – не то, которое насильно вводится необходимостью обстоятельств, погружающей в великое уныние плененных в рабство, но то, которое с радостью производится свободою произволения, когда любовь подчиняет свободных друг другу.

Да что там, вы все это уже знаете, я все это уже писал, только вразнобой.
Пускай теперь в меня бросают виртуальные камни несогласные счастливые пары.