Издательство «Фолио»; Харьков, 1999, 210 стр.

Забавные, противоречивые впечатления. С одной стороны, местами читать интересно и поистине восхищаешься языком и образами: я пока ни с одной из книжек не помечал себе столько цитат. С другой — кое-где такая отсебятина, такой поток сознания от первого лица, что мне вспомнилось, как, когда я в каком-то школьном сочинении написал что-то от себя, про себя, про личное, мне на это указали и сказали что так не делают. А вот этому значит, ставшему «увертюрой к современности», как написано на обложке, можно. Ну ладно. Читать это тем не менее не очень сложно, пробовал и сидя на факультете (как на скамеечке, так и на семинаре :) ), и в метро — нормально. Надо сказать, что если бы не структура книги, я бы может быть не с таким увлечением продирался через дебри его сознания. Дело в том, что она как бы дневник. Правда, для того, чтобы писать такой дневник, надо иметь очень хорошую память и творческое восприятие, либо наговаривать сразу текст на диктофон. Как-то я так пытался, но так и не дошел до переписывания его на бумагу. Как раз в метро, читаю:

Я совсем один, но шагаю, словно вступающее в город войско.

Формулировочка нравится, замечаю себе страничку. Через минуту, в начале следующей записи:

Как я мог вчера написать эту дурацкую, напыщенную фразу: «Я был совсем один, но я шагал, словно вступающее в город войско»?

Отлично по-моему :)
Далее. Сюжет, если под этим понимать ход событий, по-моему совершенно никакой. Все, что существенно в этой книге, происходит внутри человека, и я склоняюсь к тому, чтобы это считать атрибутом экзистенциализма. То есть какой-то фон люди, город, работа создают, но главное, о чем желает доложить автор, похоже, творится в самом герое. А творится там такой бардак... я вообще засомневался, можно ли такое понаписать, если в самом тебе такое не творится. Больше того, такое впечатление, что эта книга специально написана к слову.

Я весь внимание: посочувствовать чужим неприятностям — ничего лучшего мне не надо, это меня отвлечет. У меня самого никаких неприятностей, я богат как рантье, начальства у меня нет, жены и детей тоже; я существую — вот моя единственная неприятность. Но это неприятность столь расплывчатая, метафизическая, что я ее стыжусь.

И тут же, к вопросу об образах:

Но, похоже, Самоучка рассказывать не собирается. Каким странным взглядом он на меня уставился: это не взгляд, которым смотрят, чтобы увидеть, скорее это взгляд, посредством которого общаются души. Душа Самоучки поднялась до самых его прекрасных глаз слепца и выглядывает из них. Пусть и моя поступит так же, пусть и она прижмется носом к стеклу, и обе обменяются любезностями.

Собственно, не знаю... кажется, мне не удается передать ощущения от прочтения. Пожалуй, я предоставлю говорить ему за себя, вот вам еще несколько «бонмо»:

...приключение не терпит длительности: его смысл — в его гибели.

Вокруг меня заламывала руки толпа гипсовых слепков.

Или я мыслил... как бы это выразиться? Я мыслил категориями принадлежности. Я говорил себе: «Море принадлежит к группе предметов зеленого цвета, или зеленый цвет — одна из характеристик моря».

Вот. Кажется, я удержался от искушения процитировать кульминационный монолог из одной из записей. То есть я выдрал оттуда кусочек посередине, что мне понравился, но без окружения он не передает смысла, так что не испорчу удовольствия последующим читателям. Ну и, напоследок, абзац, завершение которого заставило меня захохотать в голос в пол-второго ночи.

Подумать только, есть глупцы, которые ищут утешения в искусстве. Вроде моей тетки Бижуа: «Прелюдии Шопена так поддержали меня, когда умер твой дядя». И концертные залы ломятся от униженных и оскорбленных, которые, закрыв глаза, тщатся превратить свои бледные в звукоулавливающие антенны. Они воображают, будто пойманные звуки струятся в них, сладкие и питательные, и страдания преобразуются в музыку, вроде страданий молодого Вертера; они думают, что красота им соболезнует. Кретины.

Итого: книжка качественная, вспоминать приятно, равно как отыскивать цитату на помеченной страничке. Но лично я вникнуть в нее не смог и, как мне кажется, кроме «я теперь читал кое-чего Сартра» я из нее не вынес, этим и обусловлена относительно низкая оценка. Можете попробовать в познавательных целях, вдруг вы ее грокк?
Лучший эпизод: с закрытием библиотеки, когда оттуда никто уходить не хотел. Сейчас я подумал, что это, быть может, единственный эпизод, который ммм... я прочувствовал, то есть мотивации и действия близки.