tout abus sera puni

Кажусь себе уныл и сер,
Угрюм, закрыт, постыл и мрачен —
Исток и пища для химер.
А для мечты не предназначен.

Как будто бы держали на воде и хлебе,
Теперь из крайности бросает в крайность —
Меня опять пленил журавль в небе,
Так что едва ли спишешь на случайность.

Я был почти уверен, что этот день пропущен,
Но подвернулся случай и я сижу в кафе.
Нет что-то мне покоя, события всё гуще,
Но с общим ощущеньем сплошного imparfait.

Опять устал. Не хочется стараться,
Готов пустить дела на самотёк,
Но приобщаться к миру декораций
Всей моей сути станет поперёк.

Как много значат для меня слова!
Как явно каждый день из них плетётся!
Немного боязно на них так уповать,
Но слово доброе всегда к тебе вернется.

А то, что дома нету Интернета —
Так разница, по-моему, лишь в том,
Что я не совмещаю то и это.
(Сперва общаюсь, а реву — потом.)

Будильник режет сон на пол-романе,
Едва очнувшись, тянешься к одежде:
В нагрудном — звон, слова — в другом кармане,
И никому это не нужно, как и прежде.

Пока на работе, пока за делами,
за гамом не слышно шуршанья песка —
терпимо. Спокойно. Но вот вечерами,
поймав одного, накрывает тоска.

Забавно, как плавно, неспешно, несмело
Роятся, кроятся, боятся рождаться
Идеи, заделы, слова и пробелы,
Чтоб после внезапно лавиной сорваться.

Порой мне кажется, что всё я
Стараюсь делать для кого-то.
Тогда мне не найти покоя,
И даже просто жить — работа.

Вторую ночь спешу домой
Пустой полночной электричкой,
С утра сижу умом хромой
И веки подпираю спичкой.

Попробую вернуться. Три недели
Довольно незаметно пролетели.
В работе, переезде, обустройстве
...и вязком постоянном беспокойстве.

Я немного отвлёкся, но едва ли заметил.
Вышел что-то из ритма, погрузившись в другой.
Задавались вопросы — ничего не ответил,
Снова сел на кровати и болтаю ногой.

Мне снова тесно в этих строчках,
Неловко, как в мужских сорочках,
И смысла больше не в стишочках,
А в многоточиях и точках.

Белым снегом запорошено,
Лютой стужей в лёд заковано,
Что получено — не прошено,
Что мечталось — зацинковано.

Новогодний Париж окружил и накрыл,
Удивил, разбудил фейерверками с крыш,
Новогодний Париж закружил, завертел,
Ты забыл, что хотел, онемел и молчишь.

Ох, не пора ли мне сломать
Манеру пасмурно ходить кругами?
Мне б так не опоздать сказать
Слова, словам, в словах, словами.

Двадцать девять — двенадцать — две тысячи семь,
Новогодние гонки в разгаре.
Навожу в малодушьи я тень на плетень
И торгуюсь как поп на базаре.

Так, вроде, просто — плюнуть и махнуть рукой,
Сказать: «Устал, нет сил», — и спрятаться в рутину,
За стенами «не выйдет» отыскать покой...
Вот только как покойник я тогда и сгину.

Засиделся сегодня до ночи:
Утомился, и как-то хотелось,
Чтобы вечер остался короче,
Чтобы время быстрей завертелось.